Парочка в лифте

- Какой такой? - спросила она.

- Ну ты мне полчаса назад рассказывала как ты детей любишь, как стараешься ради них, как за них пойдешь до конца, а тут я вижу, хотя нет, слышу от тебя такое. Я не ожидал.

- Да какое такое? Называй вещи своими именами. Мы же пока одни.

В этот момент послышался шум у дверей, рабочие пытались открыть двери лифта и освободить их.

- Ты только что была грязной сучкой, - выдавил Дима. - Не хочу сказать, что мне не понравилось, но я думал ты не такая.

- Я не такая! - громко заявила Дана. - Я обожаю детей, и ради них на многое готова, но причем здесь они? Я была такой, потому что мне так хотелось, мне казалось, что тебе это должно понравится. Я не трахаюсь со всеми подряд, если ты об этом, но ради своего мужчины я и не на такое готова!!!

Дима был полностью обескуражен. С одной стороны он негодовал, потому что видел, что Дана обиделась его словам, с другой - она намекнула, что он - ее мужчина. Дима вновь не понимал, что ему делать. В потоке идей быстро приходящих к нему в голову он выбрал самую сумасбродную и реализовал ее - подошел к возмущавшейся Дане, взял правой рукой под ее левое бедро, левой обхватил ее спину, наклонил и поцеловал ее длинным поцелуем.

Дана сначала сопротивлялась, но потом отдалась в сильные Димины руки. Она в один миг поняла, что он совсем не хотел ее обидеть.

Только лишь оторвавшись от ее губ, Дима прошептал: "Ты нравишься мне уже очень давно. Я и не мечтал, что у нас вот так вот все может произойти. Но как бы мы оба все это не восприняли, я не хочу тебя терять. Будь со мной, моя сладенькая."

Дана смогла выдавать из себя лишь короткое: "Да", - и вновь поцеловала Диму.

В этот момент двери лифта с грохотом разъехались. В узком проеме в самом верху показались две головы рабочих.

- Парень, это все что ты успел с ней сделать за все это время? - спросил, глядя на эту сцену, один из них.

- Салага еще, - добавил второй. - Давайте руки, мы вас вытащим.

Дима пропустил Дану вперед, со словами: "Не бойся". Она схватилась обеими руками за руки рабочего, Дима же подсадил ее снизу. В это время ему открылся вид на ее попку, залитую его засыхающей спермой.

"Никогда не думал что мне будут нравится такие вещи. Но мне это реально нравится," - подумал он.

После того как рабочие вытащили Дану, они подали руку и Диме, в которую он подал собранный с пола по страницам проект, которым занималась Дана. А сам, схватившись за край проема и оперевшись одной ногой в межэтажную перегородку, быстро выбрался из кабинки лифта, в которой он пережил новые для себя, но незабываемые ощущения.

Оказавшись на свободе, они поняли, что они находятся также на нужном им этаже. Посмотрев в окно, Дима увидел, что погода улучшилась: тот мерзкий дождь кончился, выглянуло Солнце, на небе были лишь редкие облака. В этот момент Дана, держа в руках свой проект, со словами: "Ну что, пойдем к Петру Сергеевичу", - вновь схватила его руку и потащила к кабинету его начальника.

Подойдя к двери кабинета, Дана постучалась в нее и не дожидаясь приглашения заглянула. Малинников сидел за своим рабочим столом и обсуждал что-то с Иваном Витальевичем Рябчиковым - начальником Даны.

- А вот и Ваша пропажа нашлась! - воскликнул Петр Сергеевич, взглянув на приоткрытую дверь из которой торчала ее голова. - Заходите.

Дана вошла, за ней в кабинет вошел и Дима.

- О! - вновь воскликнул Малинников, - и ты здесь. Очень даже хорошо.

Дима и Дана посмотрели друг на друга, не понимая такой реакции. "Неужели они все уже знают", - думали они.

- Представляете, - начал Иван Витальевич, - Правительство Москвы все таки решило ту проблему по тому клочку земли на участке под застройку досугового комплекса. Так что мы немедленно визируем этот проект и запускаем его. Вот и Петр Сергеевич с этим согласен.

Малинников утвердительно кивнул со словами: "Я готов, где этот проект?"

Дана протянула ему кипу несложеных и помявшихся бумаг. Петр Сергеевич вопросительно посмотрел на Диму и Дану, но промолчал. Он поставил свою визу и вернул проект Дане со словами: "Все хорошо, что хорошо кончается."Дима и Дана хотели было одновременно засмеяться, но сдержали свой смех.